Поставил «Чагина» молодой режиссер Сергей Тонышев. Идея постановки родилась во время его участия в лаборатории «Хочу как О.Н», которую «Современник» провел к юбилею Олега Ефремова. Идет спектакль на Другой сцене, все пространство которой заполнено бесчисленными коробками. Маленькими и побольше, высокими и приземистыми… Они открываются, выдвигаются, превращаются в окна, двери, зеркала. Это отсылка и к архиву, где работает главный герой Исидор Чагин, но еще и к его удивительной памяти, которая так же, по полочкам, бережно хранит все события жизни, даже те, которые хотелось бы забыть. А забыть есть что. Но не получается. И в этом главная трагедия. Эта фантастическая способность запоминать — дар или проклятие? А если дар, как им правильно воспользоваться?

Но режиссера, конечно, привлекли не столько чудеса мнемонистики, которые Чагин демонстрирует и на сцене, например, безошибочно запоминая номера купюр из зала, сколько более глубокие тайны романа.

— «Чагина» предложил «Современнику» сам, и то, что в театре пошли мне навстречу,- чудо, — отмечает Сергей Тонышев. — Какими-то главами мы пожертвовали, но нам и хотелось создать свой язык, отличный от литературного. Спектакль идет четыре часа — это целая жизнь. И для меня главное, чтобы зритель почувствовал, что он прожил эту жизнь вместе с Исидором Чагиным, смог ему сострадать.

Событий в жизни героя немало, но главное — грех юности, который мучает архивиста день и ночь. В начале 1960-х молодым Исидором с его абсолютной памятью заинтересовался КГБ, где его собираются использовать как «живой диктофон». Юношу внедряют в так называемый «Шлимановский кружок», где собираются молодые ленинградские интеллигенты, и Чагин воспроизводит содержание разговоров кураторам.

В итоге руководителя кружка сажают за антисоветскую агитацию. Исидор осознает, что стал предателем, и, не в силах сдержать ужас внутри, рассказывает все любимой девушке Вере. Та рвет отношения, и…

И этим происшествием окрашено все, что случится потом. Вся жизнь — попытка найти прощение.

— Чагин всю жизнь тащит на себе свою вину, хотя легко мог бы выбрать другой путь. Но его честность по отношению к себе, которую он сохраняет до конца дней, поражает, — говорит актер Семен Шомин, исполнитель главной роли. — Я полюбил этого персонажа, так любить, как он, не умеет никто. Готовясь к роли, читал Давида Самойлова: «Я зарастаю памятью, / Как лесом зарастает пустошь. /И птицы-память по утрам поют, /И ветер-память по ночам гудит, /Деревья-память целый день лепечут».

Это спектакль о любви и прощении. Но еще о фантазии и мечтах, которые зачастую сильнее действительности
Спектакль динамичен и ироничен. Актеру Семену Шомину приходится раз за разом менять облик: тут Чагин молодой, тут старик, а здесь и вовсе переодевается во всех подряд героев «Вишневого сада», чтобы примерными диалогами сломать свой принцип запоминания…

Рядом с тихим Чагиным человек-фейерверк — Эдвард Григ, он же Эдуард Григоренко, артист оригинального жанра, выступающий вместе с ним на эстраде. И это, безусловно, одна из актерских удач спектакля — Илья Лыков очаровывает: его герой эксцентричен, легко импровизирует, в образе Пьеро поет Вертинского. Случайно всплывшие строки попадают в цель: «Нужно жить, не нужно вспоминать, чтобы больно не было опять, чтобы сердцу больше не кричать».

Это спектакль о любви и прощении. Но еще о фантазии и мечтах, которые зачастую сильнее действительности. Режиссер Тонышев так и определяет жанр: «мечтание о жизни».

Кстати, писатель Евгений Водолазкин обещает побывать на одном из премьерных показов в «Современнике» в ноябре. Так что встретиться с автором романа в зале вполне реально.