Произошло распыление — не все последние работы Давыдова равномерны. Однако после премьеры все сомнения отпали сами собой. Недоумение было лишь одно — картина получилась достойной ведущих мировых кинофестивалей. Отчего вначале не показали там? Впрочем, выход «Чумы» в прокат намечен на 2024 год, и время для ее продвижения в мире — есть.

Снят фильм, как обычно в «феноменальном якутском кино», недорого — буквально несколько локаций. Еще и черно-белый, что оправдано. В двух небогатых якутских домах разыгрываются шекспировские страсти, а если находить примеры в ближайшем времени, как не вспомнить фильм «Банши Инишерина» Мартина Макдоны, в девяти номинациях номинированного на «Оскар» и получившего три «Золотых глобуса». Как Макдона создавал, буквально лепил мощнейшие характеры в своем фильме, словно скульптор, работающий с монументальными природными материалами, так и Давыдов. В обоих фильмах — библейский фундамент и притчеобразность. И там, и там — на примере двух мужчин. В случае с «Чумой» — и их сыновей. И там, и там — не просто диалог с происходящим за окном, но и объяснение, и предупреждение.

В фильме «Чума» герои — два соседа. Один — лодочник (отсюда начинаются аналогии с Библией), плотник, рукастый работяга, который не в состоянии за себя постоять. Он не станет оспаривать, когда его обманут, не заплатив в должной мере за работу. Он не ответит своему соседу, а на вопрос сына-подростка, почему так, скажет философски, мол, тот же — дурак, а с дураками лучше не связываться. Плотника зовут Иван, а сына — не отца — Тарас, словно Гоголь сверху заглянул в сердце якутского кино.

В душе сына растет протест против отца. Мать в семье умерла, и в сердцах Тарас скажет родителю: «Лучше бы ты умер, а не мама». Отец выглядит рохлей и слабаком, в то время, как сосед — тот, на чьей стороне сила. И Тарас бежит к соседу. У того есть свой сын. Но в другой семье — слабак именно он, ровесник Тараса. Они также живут вдвоем — в фильме Давыдова нет ни одной женщины. Но «сильный отец» отобрал сына у матери, и ему внушает, что мать — человек нехороший, видеться с ней не дает, не идя навстречу даже родственникам своей бывшей. Те просят отпустить сына повидаться с мамой.

В душе у обоих подростков неспокойно, зреет бунт. Против отцов, против мира. Два эпизода — один кидает изо всех сил камни в воду, другой — деревянные палки в лесу. Сын-перебежчик — как волчонок, во всем сходится с «сильным отцом». Становится любимчиком, давит в себе жалость, издевается над тем, что было ранее родным. Второй парень во всем ему проигрывает и в жизни то и дело тормозит, зависает. Наглый отец формулирует так: «Снова ждешь северное сияние?».

Пока в соседнем доме кипит жизнь и идет стройка, Иван потихоньку раскачивается. Он уже раньше позволял себе дать ответ — когда сожгли его новую лодку, но бунт был прекращен в зародыше — его избили. Сын оставляет Ивана как раз в тот момент, когда тот «пошатнулся», заболел, и ему нужны силы, чтобы окрепнуть и вернуть самое дорогое, что у него есть. Он просит по-доброму, умоляет своего сына вернуться. Но жалость — чувство непонятное и самому Тарасу, и его новому наставнику.

…В якутских фильмах часто в ход идет ружье. Совсем не по-чеховски, но как символ оружия самой большой силы — что еще есть в деревнях? Появляется оно и тут. Когда Иван наконец-то способен дать ответ и приходит за своей кровиночкой, накал зрительской души достигает температуры, сравнимой с той, что бывает при просмотре картины Рембрандта, нарисованной по новозаветной притче о блудном сыне. И случается страшное, но весьма ожидаемое. Суть умещается в пословицу о том, что свято место пусто не бывает. И в тот момент, когда в картине «Чума» появится северное сияние, не ждите, что оно будет цветным.

Мотив эпидемии и чумы в фильме, на первый взгляд, вообще не просматривается — казалось бы, при чем тут болезнь? Но стоит представить себе толпы перебежчиков и мигрантов, отцов и детей, которые не могут сосуществовать друг с другом, понимание, в чем на самом деле сила, а кто — дурак, становится понятно, какой душевный «мор» накрывает поколения. Отсюда и «Чума», не говоря уже о том, что она может быть и коричневой. Даже если и не сразу браться за ружье.