Для тех, кто не в теме: «Кабачок «13 стульев» — такой же хит советского телевидения, как сегодня, ну скажем, КВН или «Голос» на федеральных каналах. Во всяком случае, как только раз в неделю с голубого экрана телеящиков звучала знакомая мелодия из «Кабачка», большая часть страны прилипала не к плазме, а буквально к схожим с ящиками приборам под названием телевизор. Чтобы посмеяться остреньким шуточкам, послушать песни далекой зарубежной эстрады, исполняемые пикантными паненками и панами из Театра сатиры в модных костюмах, не продававшихся в советских магазинах. В общем, «Кабачок» был источником информации юмора, моды, эстрады пусть и Восточной, но все-таки Европы.

И вот ТВ и сатировский бренд XX века возродили в XXI. С живым оркестром, большой массовкой, квартетом ведущих в элегантных смокингах, представившихся как:

— Пан Шампан, пан Вован, пан Обаян и пан Интриган. И теперь, когда традиции особенно важны, — подчеркнул вальяжный Шампан, — мы решили окунуться в уютную, незатейливую атмосферу тех лет. Интриг не будет. Не будет семейных драм, скандалов, расследований. Сегодня мы обратимся к советскому кинематографу. Тематика нашего вечера — фильм, фильм, фильм.

И хорошенькие сатировские девочки в мини, открывшие их стройные ножки, поют: «А снег идет, а снег идет. И всё вокруг чего-то ждет». Поют под оркестр, и живой звук, естественно, придает новому «Кабачку» особую атмосферу.

По форме он устроен несложно и повторяет старый: легкий, не обремененный социальностью и агрессией конферанс подводит к песне, но не зарубежной эстрады, а хиту советской эстрады (это теперь наше все, палочка-выручалочка), который остроумно театрализован. Под «Увезу тебя я в тундру» на крутогрудую бразильянку напяливают шубу, наматывают платок, подносят стопарик водки и для полноты усвоения русских традиций всучивают самовар.

Конферанс четырех панов не прям и не груб, как правда, а легкий с намеком — в общем, в традициях «Кабачка». Как пример — такой диалог:

— Конечно, мы расскажем о мультиках. Но к выбору мультфильмов все-таки подойдем осторожно. И все это потому, что есть Уголовный кодекс РФ. «Чебурашка и крокодил Гена», а там есть Шапокляк — это мошенничество. «Малыш и Карлсон» — хулиганство. «Приключение Фунтика» — эксплуатация детского труда. «Двое из Простоквашино» — бродяжничество. Поэтому мы подобрали песни из мультиков, в которых не будет никакой двусмысленности.

И на сцене, как и обещали, ни вторых, третьих и прочих глубинных смыслов. Просто роскошная, гибкая шатенка в отливающем серебром платье в пол и с разрезом до бедра в сопровождении сомнительного в плане нравственности типа в белом смокинге (Федор Лавров) по-детски незащищенно мурлычет: «Елочка, елочка, белый наряд… Пусть эта елочка в праздничный час каждый иголочкой радует нас». В это время пан Шампан представляет пана Мецената, в роли которого козырем по сцене разгуливает Юрий Васильев.

— Несмотря на то что он живет здесь, все его деньги там.

Но предложенная группой постановщиков (А.Буглак, С.Землянский, И.Малаков, К.Муса) форма не выглядит просто набором веселеньких театрализованных номеров в стиле ретро. Они входят в большой спектакль, который проносится на высокой скорости. Он музыкален, пластичен, состоит из множества мизансцен на первом, втором, а также дальних планах. Да-да, массовка у барной стойки и за столиками у порталов или ближе к заднику сцены не отбывает номера, а ведет свою игру: с танцами, с реакцией на то, что в данный момент происходит, и это тоже постановка. И активное включение всех планов, их вовлеченность выводит «Староновогодний кабачок» совершенно на новый уровень.

ПРЕЗИДЕНТ ТЕАТРА АЛЕКСАНДР ШИРВИНД. ФОТО: ПРЕСС-СЛУЖБА ТЕАТРА
Он работает как машина времени, блестящая, в мишуре и реалиях настоящего с небольшими стоп-кадрами в прошлом.

«Песня про зайцев» с дракой, как в кинокомедии Леонида Гайдая. А песня «Шумит январская вьюга» из его же «Ивана Васильевича» представлена в виде кастинга молодых претенденток в гриме героини Натальи Селезневой. И тут же на тебе — Селезнева собственной персоной и в кресле, развернутом к зрителям, как в программе «Голос». Публика не скупится на аплодисменты — любая фраза, даже не заслуживающая внимания, поддержана. А как не поддержать артистку, которая сообщает, что она несколько лет не выходила на сцену — не было ролей. И у праздника появляется нотка печали. Артистки знают цену печальке простоя.

— А вообще, все наши девчонки, — говорит Селезнева, игравшая в старом «Кабачке» пани Катарину, которую ведущий Михаил Державин представлял так: «Пани Катарина так хороша, что бывает всегда права», — двигаются шикарно, поют, хорошенькие. Парни… ну… Голливуд. И прочла стихотворение Константина Симонова, которое в 1943 году он с фронта прислал своей возлюбленной — актрисе Валентине Серовой. Все думали, что Катарина прочтет «Жди меня», но звучит философский стишок про Новый год:

В Ностальгический блок, в который умело вмонтирован день сегодняшний, вошли воспоминания и Зои Зелинской, муж которой, Георгий Васильевич Зелинский, собственно, придумал и много лет делал на отечественном ТВ «Кабачок». У Зелинской, которая 60 лет служит в Сатире, хорошо с юмором. «Сейчас его фамилия вызывает содрогание, — пошутила актриса. Зал затих, и после паузы, положенной в таких случаях, добавила, — тут разница в одной букве».

Зоя Зелинская раскрыла секрет рождения легендарного «Кабачка «13 стульев». Причиной стал ее… маникюр, который она в далекие годы делала в гостинице «Метрополь». И там в киоске увидела юмористические журналы прежде дружественных нам Польши, Чехословакии, Румынии, Венгрии. Она купила их за сущие копейки, принесла мужу, тот открыл и ахнул — там были все персонажи, которые потом жили в «Кабачке» — пан Директор, пан Спортсмен, невеста Катарина, которая никак не могла выйти замуж. И название телепередачи придумали не редакторы «Останкино», а зрители.

Шутка из того «Кабачка»: «Пани Моника получила новую квартиру. Настолько акустичную, что теперь она слышит шелест денег, которые пересчитывает ее сосед в своем воображении».

Чем еще заметен «Староновогодний кабачок?» Тут парад-алле актерских поколений, которые сталкиваются в вокальных и пластических номерах. Старая гвардия — Нина Корниенко, Наталья Фекленко, Зинаида Матросова — пытаются перетанцевать молодых. Утопия? Возможно, но кураж никто не отменял. И наконец, виден молодой состав Сатиры — красивые, легкие, как всегда и было в Сатире. И, похоже, этот стиль возвращается. Четыре разных типажа ведущих нельзя не запомнить. Особенно пана Обаяна — Артема Минина, который, невзирая на закон о запрете пропаганды сами знаете чего, поменял смокинг на ярко-красное платье и феерично поработал композитором Людмилой Лядовой. Зал выл от таланта, и это не фигура речи.

Когда дело пойдет на коду, огня добавит президент — Александр Ширвиндт, сначала рассказавший, как отреагировали алкоголики на морозе на правду про сцену в бане из «Иронии судьбы»: что снимали ее не в Селезнёвских и Палашевских банях, а под лестницей на «Мосфильме».

— Пауза. И один говорит: «Что ж вы, суки, народ-то?..»

Для Ширвиндта две знойные «гостьи» из Тель-Авива поют на иврите, что мотивирует Президента Сатиры на анекдот: «Встречает мужик старого еврея: «Вы случайно не еврей?» Тот: «А что такое?» Тогда мужик задает вопрос: «У вас какой сейчас год?» Еврей отвечает: «Наступил 5732». — «А вы случайно не помните, чем закончился 2023-й?» И свой спич закончил щемящим монологом, сочиненным им вместе с Михаилом Жванецким, когда им было всего по 50. Не могу не привести его целиком.

«Если бы я бросил пить, не тратил столько времени на женщин, я бы читал, писал, подмечал бы острым глазом. Написал бы пьесу, поставил бы фильм. Защитил бы докторскую, а уж потом бы пил и тратил столько времени на женщин. Что я сейчас и делаю без всех этих хлопот. Я сейчас могу сказать о себе точно: «Я никогда не буду студентом и блондином. Меня никогда не полюбит Мишель Мерсье. И в молодые годы я не буду жить в Париже, дышать кислородом, говорить через переводчика. Я никогда не буду руководить большим симфоническим оркестром и фильм не поставлю. И ничего не получу в Каннах. Страшно подумать — ничего не получу в смокинге в Каннах. Не буду узбеком. Никогда не буду женщиной. А все-таки интересно, что они чувствуют? При моем появлении все не встанут. Шоколад в постель? Ну, могу себе подать, но для этого надо встать, одеться, приготовить, потом раздеться, лечь и выпить. Я не возьму семь метров в длину. Я просто их не возьму, потому что я уже не разбегусь. Но даже если я разбегусь, уже не оторвусь. И в том особняке, что на набережной, я уже не появлюсь. И даже простой крейсер под моим командованием не войдет в нейтральные воды. Он просто из наших не выйдет. И за мои полотна не будут платить бешеные деньги. И из-за моих реприз не грохнет цирк и не прослезится зал. И не заржет лошадь подо мной — в крайнем случае впереди меня. И не расцветет что-то и не запахнет чем-то. И не скажет девочка: «Я люблю тебя». И не спросит мама: «Что ты ел сегодня, мой мальчик?» Но зато я скажу своему сыну: «Сынок, я прошел через всё! Я не стал этим и не стал тем. И я передам тебе свой опыт». (Аплодисменты, переходящие в овацию.)

И с Верой Кузьминичной Васильевой Александр Анатольевич под гитарный аккомпанемент споют их коронный номер «Все как прежде, все также гитара», не забыв сообщить, что на двоих им всего-то 185 лет.