На Новой сцене Александринского театра в четверг, 27 июля, состоится новая премьера «Трех степеней свободы» — проекта, посвященного советской киномузыке. Первый выпуск проекта, стартовавшего в позапрошлом году, был посвящен творчеству Альфреда Шнитке. Нынешний — композитору Олегу Каравайчуку.
Олег Нестеров: Современная молодежь может не подозревать о существовании фильма Клода Лелуша «Мужчина и женщина», но свободно напеть оттуда мелодию.
Олег Нестеров: Современная молодежь может не подозревать о существовании фильма Клода Лелуша «Мужчина и женщина», но свободно напеть оттуда мелодию. / Пресс-служба Александринского театра
Проект, по словам куратора, музыканта Олега Нестерова, мультиплатформенный — он представлен на интернет-портале, в цифровом и виниловом музыкальных сборниках, в книге от издательства «Порядок слов». В Александринке же состоится аудиовизуальный перформанс Оркестра громкоговорителей. Накануне премьеры Олег Нестеров поделился с «РГ», чем уникально творчество Каравайчука и как соединяются музыка и вечность.

Почему вы решили заняться исследованием советской киномузыки?

Олег Нестеров: Работая над своим первым исследовательским проектом, посвященным неснятым фильмам 60-х — «Из жизни планет», — я довольно скоро осознал, что передо мной мировой феномен. Шнитке, Вайнберг, Канчели, Губайдулина, Кнайфель, Каретников, чуть раньше Шостакович, Прокофьев — нигде в мире композиторы высшей академической лиги не работали в кино. У нас это случалось — при этом киномузыка в СССР часто была свободным проявлением в искусстве. Существуя официально, она могла совсем не вписываться в каноны «социалистического реализма».

Я понял, что велика вероятность того, что эта музыка, написанная большими композиторами ХХ века, может исчезнуть навсегда — забудется в архивах вместе с фильмами, в которых она звучала. Отделять музыку от кадра и соединять с вечностью — так я сформулировал для себя миссию этого проекта. Большая часть этой музыки никогда и нигде не издавалась — это оригинальные звуковые дорожки из фильмов, найденные на киностудиях, в государственных и частных архивах.

Но что можно получить, отделяя звук, написанный специально для кадра?

Олег Нестеров: В кино все построено на магической пропорции: что-то берет на себя кадр, что-то шумы, что-то диалоги, что-то музыка. Они неотделимы друг от друга. Тем не менее часть музыки может существовать самостоятельно. Современный молодой человек может не подозревать о существовании фильма Клода Лелуша «Мужчина и женщина», но свободно напеть оттуда мелодию. С нашей киномузыкой то же самое, но нам еще многое надо отделить от кадра, чтобы ее услышали.

А почему после Шнитке был выбран именно Каравайчук?

Олег Нестеров: По отношению к Шнитке Каравайчук герой полярный. Шнитке не играли, чтобы как-то выжить, он пошел в кинематограф. И именно кинематограф открыл для него полистилистику, которой он следовал потом всю свою жизнь. Тематический ряд уходил в его академические произведения, и, наоборот, академическая музыка подпитывала его киноработы… У Каравайчука все было не так, да и подход к музыке был иной.

В чем же уникальность его киномузыки?

Олег Нестеров: Как писал Владимир Мартынов в своей работе «Конец времени композиторов», есть музыка композиторская, а есть некомпозиторская. У композитора каждая последующая работа опирается на предыдущую, он — новатор. Он движется вперед, тогда как «некомпозитор» возвращается к истокам, сливаясь в искусстве с окружающим миром. Каравайчук не пошел учиться к Шостаковичу как раз потому, что считал его музыку чересчур «композиторской». После десяти лет работы в кино он навсегда отказался от традиционного подхода, его музыка стала «музыкой вообще», он стал воспринимать ее как организованный звук, часто стирая грань между музыкальными и шумовыми эффектами.

В отличие от «голливудского» направления, где музыка всегда поддерживала изображение, он стал использовать контрапунктический метод, с которого начинался советский звуковой кинематограф, когда звук и музыка резко не совпадали со зрительными образами, придавая фильму новое содержание.

Как вы отбирали фильмы?

Олег Нестеров: Я пересмотрел все 76 фильмов с его участием, на каждый фильм сделал папку, где были собраны все музыкальные фрагменты. Затем шла работа с драматургией сборника. Я выбрал хронологический подход — можно как на ладони проследить путь художника. В Госфильмофонде нашел много раздельных фонограмм, без диалогов и шумов. На «Ленфильме» обнаружились исходные магнитные ленты, включая дубли. В сборник попало и то, что в фильмах не звучало.

Каравайчук не пошел учиться к Шостаковичу, считал его музыку чересчур «композиторской»
А что из себя представляет аудиовизуальный перформанс Оркестра громкоговорителей, который пройдет в Александринке?

Олег Нестеров: Киномузыка Каравайчука будет исполнена на Акусмониуме, «оркестре громкоговорителей», созданном для живого исполнения многоканальной музыки в конце 1970-х Франсуа Бейлем. Акусмониум состоит из полусотни громкоговорителей различных форм, размеров, частотных характеристик и микшера — с их помощью создается пространственное звуковое поле. В этом пространстве многочисленные перевоплощения музыкальных тем Каравайчука идеально передаются соединением оригинальных фонограмм по методу взаимодействия биллиардных шаров. Одиннадцать сквозных линий, одиннадцать векторов в его творческой судьбе.