Восстановить муксуна и не допустить исчезновения пеляди на нерестовых реках Западной Сибири путем регулирования промысла — главная задача ихтиологов ИЭРиЖ УрО РАН (г. Екатеринбург). Системные исследования сиговых рыб Обского бассейна на нерестовых реках свидетельствуют о крайней необходимости создавать условия для естественного воспроизводства рыб, охраны экосистемы нерестовых рек и мест зимовок.

Для пресноводных рек Западной Сибири характерны сиговые, лососевые и осетровые виды рыб. Типичные представители северных экосистем: нельма, ряпушка, сиг-пыжьян, муксун, чир, осетр. В последнее время численность ценных видов рыб резко пошла на спад во многих реках нашей страны, включая Обский бассейн. С интенсивным развитием газо- и нефтедобывающей промышленности уникальная ихтиофауна подвергается риску негативных последствий. Став объектом перелова и браконьерства, в нерестовых стадах сиговых рыб практически нет повторно созревающих производителей.

Уничтожение водных биоресурсов сказывается и на основах жизнеобеспечения коренных народов Ямала и Западной Сибири.

Ученые Института экологии растений и животных УрО РАН (г. Екатеринбург) изучили причины изменения численности популяций ценных видов рыб в Западной Сибири, в частности, сиговых рыб Оби и Таза. Специалисты рассмотрели такие факторы, влияющие на динамику численности видов, как загрязнение, переходы магистральных газопроводов, регулирование и изменение стока, транспорт углеводородов в Обской губе и, в целом, освоение нефтегазовых месторождений в ЯНАО. Результаты проведенных исследований показывают, что главная причина снижения численности кроется в антропогенном воздействии. Положительного влияния газопроводов, проложенных через реки, на полупроходных рыб не обнаружено, скорее оно носит нейтральный характер. Наибольший урон ценным и особо ценным видам рыб Обского бассейна Западной Сибири наносит чрезмерный промысел. Муксун является одной из самых ценных северных промысловых рыб семейства сиговых. Его ямальские популяции будут занесены в новую Красную Книгу РФ, а для восстановления требуется создание маточных стад на рыбозаводах. Пелядь – излюбленный объект рыболовства и рыбоводства — в настоящее время способна к самовосстановлению.

Владимир Дмитриевич Богданов – профессор, член-корреспондент РАН, Научный руководитель Института, заведующий лабораторией экологии рыб и биоразнообразия водных экосистем Института экологии растений и животных
Владимир Дмитриевич Богданов – профессор, член-корреспондент РАН, Научный руководитель Института, заведующий лабораторией экологии рыб и биоразнообразия водных экосистем Института экологии растений и животных

Владимир Дмитриевич Богданов – профессор, член-корреспондент РАН, Научный руководитель Института, заведующий лабораторией экологии рыб и биоразнообразия водных экосистем Института экологии растений и животных (ИЭРиЖ УрО РАН) (г. Екатеринбург) – рассказал о главных проблемах восстановления ресурсов сиговых рыб на Оби, в частности, о воздействии техногенного и антропогенного факторов на биоресуры, которое вызывает особое небезосновательное беспокойство ученых, и высказал в связи с этим свои предложения по принятию охранных мер.

«В реках России повсеместно, за редчайшим исключением, очень сильно снижается численность ценных и особо ценных рыб. Особенно это коснулось Волго-Каспийского бассейна, Северодвинского бассейна, Печерского бассейна. Там осетровые, лососевые, сиговые как биоресурс фактически исчезли. Из сибирских рек очень сильно пострадала Обь. Значительно снизился их ресурс и в Енисее. Государство серьезно ограничивает промысел особо ценных и ценных видов рыб, вплоть до запрета промысла или включения рыб в Красную Книгу. Пока относительно благоприятная ситуация в удаленных сибирских реках типа Хатанги. Но там нет ни дорог, ни промышленности, – Владимир Богданов отметил сложившуюся ситуацию с ценными видами рыб на нерестовых реках и актуальность сохранения их популяции в водах России, –

Сохранение популяций необходимо – это очень важный генофонд. Если истребить такие виды, как муксун, чир, нельма, тугун, то человек потеряет уникальный биологический ресурс, который невозможно будет восстановить. Пришло время экстраординарных мер. Можно отметить несколько этапов снижения численности рыбы в Обском бассейне. Строительство Новосибирской ГЭС в 1956 году привело к сокращению площади нерестилищ осетра и нельмы. Но потом они стали функционировать на новом уровне. Резко снизилась численность, но популяция сохранялась как биоресурс. Наступил постсоветский период, 90-е годы, когда эксплуатация стала безмерной, браконьерский промысел стал процветать. На первый план по воздействию на рыб вышел фактор «промысел». Настолько мощный промысел, что пришлось вносить осетра в Красную Книгу и запретить вылов муксуна и нельмы. Но это их не спасло. К сожалению, за последние 30 лет ни власть, ни общество адекватных действий по сохранению не предпринимали. Ценная рыба исчезала-исчезала. Между тем экосистемы сохраняли свою способность предоставлять рыбам хорошую среду обитания. Реки России становились чище, так как произошел спад промышленности по сравнению с 70-80-ми годами и усилился контроль за санитарным состоянием.

Важно отметить, что на Оби практически нет больной рыбы. Ихтиомасса рыб высокая, но только тех видов, которые считаются не очень ликвидными, и промышленники не стремятся их вылавливать, типа щука, окунь, плотва, язь. В первую очередь снижалась численность тех видов рыб, которые приносят большой доход, как муксун, нельма, осетр и стерлядь. Но действенных мер не предпринималось, такого рода, как создание особых заповедных зон – мест, где идет зимовка и воспроизводство муксуна и осетра. Да и охранялась рыба крайне плохо».

Ситуация меняется. В последние 3 года в Ямало-Ненецком округе (Собский завод), Ханты-Мансийском округе (Югорский завод), в Свердловской области, Тюменской области (Абалакский завод) стали строить заводы, ориентированные на восстановление ценных видов рыбы. Почему такие заводы важны?

По мнению Владимира Богданова, «потому что только природоохранными мерами муксуна, осетра и нельму уже не восстановить. Например, на Тазу в нерестовых притоках мы не встречаем на нерестилищах муксуна. Так, в прошлом году перед нами стояла задача провести исследование: можно ли восстановить тазовского муксуна? Нам нужно было изучить генетическую дифференциацию муксуна в ареале, но мы смогли добыть в Тазу только двух производителей! Хорошо, что в базе лаборатории хранится чешуя, собранная ранее, которая послужила генетическими образцами. Выяснилось, что обской и тазовский муксун по генетическим параметрам сходны, но отличаются от муксуна Енисея и рек Восточной Сибири. Стало понятно, что маточные стада обского муксуна можно использовать для восстановления тазовского муксуна.

Таким образом, заводы нужны для восстановления тех видов рыб, которые сами не восстановятся или будут очень долго восстанавливаться. В первую очередь, нужно создавать крупные маточные стада муксуна. Рыбозаводы нужны для выращивания молоди ценных рыб, необходимых для компенсации ущерба водным биоресурсам.

Однако в настоящее время компенсируется ущерб, главным образом, выпуском молоди пеляди (не входит в список ценных видов рыб), для которой сейчас не требуется искусственное воспроизводство. Тогда как на Оби компенсация ущерба осуществляется на 80-90 % пелядью. Получение необходимого количества молоди пеляди намного проще и обходится дешевле, и всегда пользуется спросом у потребителя».

Как подчеркивает Богданов, «однако, здесь лукавство. Большая часть личинок идет не на восстановление ресурса, а на продажу для зарыбления рыбхозов. Пелядь всегда возьмут, сколько ни предложишь. Объемов, которых рынок требует, маточными стадами не восполнить. Берут икру от производителей пеляди из Обского бассейна с обозначенной целью «для компенсации ущерба», а на самом деле большая часть личинок продается в рыбхозы. Юридически здесь нарушений нет, так как эта деятельность разрешена. Хотя фактически наносится ущерб речной популяции. Нужен законодательно утвержденный список видов, которые должны восстанавливаться. Для Оби это осетр, стерлядь, муксун, чир, нельма, таймень. Давайте все наши усилия и деньги бросим на восстановление этих видов!».

Почему такое рациональное предложение по восстановлению этих видов не находит поддержки?

«Все предприятия, которые наносят ущерб Обскому бассейну, должны компенсировать его выпуском молоди ценных и особо ценных видов рыбы. Ущерб всё больше и больше. «Сургутнефнегаз», ПАО «Газпром», «Новатэк» осваивают все больше месторождений. Строительство идет и заявленный ущерб оказывается очень большим и невосстановимым. Маточные стада муксуна стали появляться, но очень маленькие – 1000-2000 особей. Надо больше особей и выпускать не личинками, а только подрощенными сеголетками!

Все понимают, что маточные стада на рыбозаводах очень нужны. Но «Методика оценки вреда…» не содержит нормативов по компенсации ущерба созданием маточных стад. Зачтите это заводу – но этого нет. Требуется законодательно установить возможность направлять часть компенсационных средств на капитальные вложения по созданию новых, расширению или модернизации существующих производственных мощностей, главным образом, для создания и содержания маточных стад ценных и особо ценных видов.

«Методика» тормозит развитие искусственного воспроизводства. Дайте возможность выпускать молодь разной массы! Необходимо внести изменения в «Методику оценки вреда водным биоресурсам…» – расширить ассортимент выпускаемой молоди от навески 0.25 г до 10 г и более для Западно-Сибирского рыбохозяйственного бассейна», – выразил мнение уральский ученый.

«Я занимаюсь более 40 лет изучением раннего онтогенеза сиговых рыб. Выживание личинок в пойменном соре, в диком водоеме 10 — 12% за первые 2-3 недели нагула – это очень хорошо. Потом резко смертность уменьшается. Ранние личинки концентрируются на мелководье, они инертные в выборе биотопа. Они одинокие охотники. Их губит шторм и хищники, особенно беспозвоночные. Поэтому надо подращивать в садках, а не выпускать личинок в обычный сор, который объявляется «питомником». Такой опыт есть в Ямало-Ненецком автономном округе. Продвижения в этом направлении очень серьезные и правильные, но этого мало. А предприятия не могут продолжать работу, если они не выплатят компенсацию за ущерб. Но они думают, что чем больше выпустили, тем лучше. Если выпускать правильно жизнеспособную молодь, то рыба будет восстанавливаться. Например, приемная емкость экосистемы Оби 300 млн. сеголеток пеляди. Подрощенных сеголеток надо выпускать не более 70 млн. Если бы каждый год выпускали 30-40 млн. сеголеток муксуна массой 10 г, то этого было бы достаточно. Для восстановления волжско-каспийского осетра нужно всего ежегодно выпускать 90 млн. подрощенных сеголеток. У нас особо ценные виды рыб: белуга, калуга, севрюга, стерлядь и судак. Но с юридической стороны на каждую рыбу существует ценник и с этой точки зрения все рыбы ценные. Необходимо исключить выпуск молоди гибридов и чужеродных видов в Обь вместо чистых и аборигенных видов. В последние годы такие выпуски имели место – идет биологическое загрязнение (гибриды стерильны). В Планах восстановления запаса ценных видов рыб нужно оперировать не только абсолютными величинами выпущенной молоди, но и размером вклада в естественное воспроизводство», – комментирует Владимир Богданов.

Как происходит воспроизводство ценных видов рыб Западной Сибири и как способствует сохранению их популяции?

«Чтобы правильно проводить процесс искусственного воспроизводства, надо знать: а как же в природе это происходит и адаптировать к условиям на заводе. Например, долго не могли наладить инкубацию икры чира, потому что воспроизводили его в тех условиях, и на тех аппаратах, и при той температуре, что и пелядь. Икра чира в отличие от пеляди не терпит температуру выше 0.2-0.4 ◦С. Это холодноводный вид. Размножение сиговых рыб проходит на одних и тех же нерестилищах, но неодновременно и при разных температурах: нельма – при 10-8◦С, тугун –при 8-7◦С, пелядь – при 6-5◦С, сиг-пыжьян при 4-3◦С. Это в массовый нерест. Температура является «дирижером» нереста и поэтому в природе очень мало гибридов. Турбулентность воды обеспечивает хорошее оплодотворение – до 95 %. Когда рыбы очень много, то создается очень высокая плотность половых продуктов в воде. Так вот, как только чиру сделали другую температуру, то всё пошло нормально. Чтобы он созревал на рыбозаводе, его не нужно держать в стоячей воде – нужно течение. Теперь искусственное воспроизводство чира налажено.

В последние годы построены и реконструированы Собский завод, Югорский завод, Абалакский завод. Если их усилить, а возможности есть для развития, то даже эти три завода могли бы восстановить ценную рыбу на Оби и Тазу. Не всё потеряно, потому что экосистема не нарушена. С ряпушкой всё неплохо, пелядь восстанавливается. Это не столько заслуга людей, сколько сама природа помогла. 6-7 лет стояло многоводье на Оби и 6-7-летний цикл у пеляди. Водность колоссальное влияние оказывает на всех рыб. «Большая вода» способствовала появлению рекордной ихтиомассы карповых видов, щуки, окуня. Снижает численность только ценная рыба. 30 лет нужно, чтобы восстановить муксуна. Интересно, что единственное место в Западной Сибири, где муксун восстанавливается – это река Мордыяха в районе ГКМ Бованенково на полуострове Ямал. Там эксплуатируется крупнейшее месторождение газа, но там и уничтоженный в 90-е годы муксун восстанавливается. В 1995 году удалось ввести этот вид рыбы в Красную книгу ЯНАО и запретить промысел. Прошло 25 лет и муксун хорошо восстанавливается, так будет и на Тазу, если его тоже включить в Красную книгу РФ, которая сейчас готовится к изданию, и наладить выпуск должного количества молоди. Однако местные власти категорически не хотят включать муксуна в список», – считает Владимир Богданов.

Название изображения
Сотрудники ИЭРиЖ УрО РАН проводили специальное исследование, чтобы выявить влияние техногенного фактора.

По словам Богданова, результаты показали, что «в масштабах Западной Сибири трубопроводы не влияют на миграцию сиговой рыбы. Несмотря на длительную историю существования переходов магистральных газопроводов через реки Надым, Пур, Обь, Малую Сосьву, Казым и другие реки, миграции рыб остались традиционными. Это реки, а есть еще губы: там прокладка труб наносит колоссальный ущерб кормовой базе рыб. Но со временем течение приносит новые бентосные организмы и зоопланктон, и кормовая база восстанавливается.

Нерестовые притоки Оби и Таза – в большинстве девственные реки, кроме Томи. Ежегодно до 100 млн кубов гравия было вывезено в Томской области на строительство дорог. Теперь сиговые рыбы в Томи практически не размножаются. А в Волгограде, когда Волгу перегородили плотиной, чтобы осетр размножался, специально навозили гравий и делали искусственные нерестилища.

Сиговые нерестятся в маленьких реках, но их суммарная мощность намного больше всех рыбозаводов. Нужно понимать, что искусственное воспроизводство никогда не заменит естественное. При нормальных условиях среды последнее должно быть главным. Однако есть нерестовые реки, в которые сиговые уже давно зайти не могут. Такова нерестовая река Покалька на границе заповедника «Верхне-Тазовский», всего 260 км длиной. Рукотворный завал леса (последствия сплава) более 20 лет перегораживает проход рыб на нерест. Есть еще река Харбей на Полярном Урале, перегороженная плотиной. Тогда как из «малых речек» складывается общее богатство нерестилищ. Лишь только создание условий для естественного воспроизводства (максимальный пропуск производителей на нерестилища и сохранение экосистем нерестовых рек) при сохранении мест зимовок в Обской губе позволит за 12 лет добиться восстановления высокой численности пеляди и сига-пыжьяна Оби».

Как конкретизирует ученый, «сейчас угроза существования сиговых рыб исходит не от промысла, строительства и загрязнения, а от уничтожения экосистемы Обской губы. Самая главная угроза – строительство каналов для прохода танкеров. Если углубление северного бара в районе порта «Сабетта» существенно не изменило условия зимовки рыб, то углубление южного бара может такую угрозу создать. Нужно запретить копать этот канал. Гидрологи знают, и мировой опыт показывает, что морская вода при углублении эстуарий и устьев рек проникает вверх по реке. Это происходило, например, на реке Яне в Восточной Сибири. Надо срочно делать математическую модель поведения морских и пресных вод при возможном углублении бара в районе мыса Трехбугорного. Когда мы копаем каналы, то не задумываемся: а какой вред наносим пресной воде и обитающим в ней рыбам. В Обской губе к апрелю участок, где могут зимовать рыбы, сужается до минимума. Морская вода поднимается с севера, а с юга приходит заморная вода (без кислорода), так как на Оби заморы – ежегодное явление. Смыкание морских и заморных вод погубит всю зимующую рыбу в Обской губе».

«Существование особо ценных видов в водоеме – это сигнализация о состоянии власти и общества», – убежден Владимир Богданов.

То есть, по заключению ученого, нерестовые реки в Ямало-Ненецком автономном округе – чистые и могут обеспечить нормальное воспроизводство. Больной рыбы нет. Поймы и притоки Оби – условно чистые, исключая места и поселки, где живет человек. Ихтиомасса огромная. В этой связи у екатеринбургских ихтиологов возникает вопрос: «Почему мы не идем по пути восстановления ценных видов путем тотальной охраны нерестовых рек?».

Владимир Богданов считает: «На нерестовых реках можно поставить кордоны Росгвардии и уничтожить браконьерство. В период нереста по Закону транспорта на нерестовых реках не должно быть. Сегодня на реках, помимо моторных лодок, много вездеходов и аэролодок. А ведь охранные меры – самые действенные и дешевые. И есть такой опыт в ЯНАО. Дмитрий Кобылкин, в бытность губернатором Ямало-Ненецкого автономного округа, не только построил Собский рыбоводный завод, но и поставил кордоны, и сразу резко увеличилось количество личинок».

Кроме того, с биоресурсами напрямую связаны коренные народы Ямало-Ненецкого автономного округа, и важно, чтобы они понимали, что свою природу нужно беречь. Ведь уничтожение биоресурсов ведет к вымиранию этноса. В этой связи следует пересматривать системы вылова и системы сбыта.

Владимир Богданов предлагает это сделать следующим образом: «Давайте создадим условия, чтобы они участвовали в восстановлении, чтобы они не были поголовными браконьерами. Дать рыболовные участки только для их пользования, привлекать к охране, давать возможность законно ловить и продавать рыбу (соблюдая Правила). Увеличивая вылов рыбаками-аборигенами, нужно соответственно уменьшить количество официальных пользователей. Если мы хотим восстановить рыбу, то надо внести изменения в Правила рыболовства для Западно-Сибирского рыбохозяйственного бассейна: регулировать не квотами, а временем, местом и орудиями лова.

В советское время это успешно работало. Сейчас квота – это право на безудержный промысел. В результате, за последние 10 лет в реке Таз фактически исчез ресурс муксуна, чира и нельмы. Одиннадцать стрежевых неводов в период подъема рыбы работают в русле. Нужно резко снижать нагрузку промысла. Мы запретили лов муксуна и нельмы, а я считаю этого мало. Нужно заносить муксуна в Красную Книгу. Если это будет в масштабах Обского и Тазовского бассейна, то тогда мы будем не вылавливать рыбу до нуля, а восстанавливать ее!».

На фото Владимир Богданов демонстрирует сибирского хариуса из оз. Большое Щучье на Полярном Урале
На фото Владимир Богданов демонстрирует сибирского хариуса из оз. Большое Щучье на Полярном Урале

Констатация ученых такова: промысел влияет на то, что исчезают только ликвидные виды рыб. Экосистема не ограничивает воспроизводство, нагул и зимовку рыб. В Оби и Тазу нет больной рыбы. Но и почти нет повторно созревающей ценной и особой ценной рыбы – ей не дают пойти на нерест второй и третий раз.

«Пока добыча нефти и газа не угрожает существованию обской рыбе. Намного меньше стало катастроф и аварий. Техногенный фактор не препятствуют сохранению рыбных ресурсов, но при одном условии: если сохранить систему Обской губы (а это сделать можно!) — нельзя трогать южный бар Обской губы!», – уточняет Богданов.

Что касается естественных факторов, то исследователь определяет их с положительной стороны: «К замору обская рыба приспосабливается – она вовремя уходит на участки, где его не будет – верховья притоков, Обская и Тазовская губы. Даже периодические естественные заморы в Обской губе катастрофически не подрывают ресурс. Например, в 2008 году 8-9 тыс. тонн рыбы погибло от замора, но это природное явление, которое в свою очередь создает будущую кормовую базу. Но это не угрожает популяции. Сохранив Обскую губу – мы можем восстановить муксуна и увидеть многочисленные стада других сиговых рыб».

В Западной Сибири изначально сформировалась уникальная триада природных условий: 1) нерестилища в горных реках, 2) гигантская пойма пресной воды протяженностью более 2 тыс. км, шириной 30 — 60 км и глубиной 2-4 метра обеспечивает нагул рыб 3) Обская и Тазовская губы, где эта рыба может зимовать. Такая триада, по словам Богданова, «создает колоссальную рыбопродуктивность и позволяет существовать самым многочисленным речным популяциям сиговых рыб в мире. Но как только перекопают южный бар Обской губы, то эта система нарушится. А ведь на Оби высокое разнообразие рыб и речных, и речных-морских – 56 видов. Треть мировых уловов сиговых рыб давала Обь».

Какие в настоящее время предлагаются методологические и практические основы мониторинга воспроизводства ценных рыб?

«Мониторинг – основа всего для принятия решений, и он должен зиждиться на многолетних данных. И они у нас есть. 40 с лишним лет мы занимаемся исследованиями воспроизводства и знаем, сколько ежегодно рождается на Оби сиговых рыб. Когда личинки скатываются с нерестилищ, мы их ловим специальными методами и производим учет. Мониторинг воспроизводства ценных видов рыб необходим для контроля эффективности всех мероприятий по восстановлению и сохранению популяций. Только на основе многолетнего мониторинга состояния естественного воспроизводства можно сделать вывод о динамике восстановления популяций, уровня запаса и определить дальнейшие меры по восстановлению», – сообщил уральский ученый.

По мнению Владимира Богданова, организация искусственного воспроизводства ценных видов рыб Западной Сибири, несмотря на многолетнюю историю, до сих пор не рациональна: «Она работает на прибыль и на создание условий для развития ТЭК».

Ученый с сожалением замечает, что «сегодня ихтиолог, гидробиолог, гидрогеограф – вымирающие профессии и требующие колоссальных усилий при работе в полевых условиях».

«Настало время, когда нужно принимать адекватные решения по восстановлению биоресурсов», – убежден Владимир Богданов.

Итак, на данный момент ключевым антропогенным фактором является нерегулируемый промысел, который проявляется, как со стороны аборигенов, населения поселков, так и официальных промысловых организаций. Вторым ключевым фактором может стать строительство канала для прохода танкеров и трубопровода в Обской губе. В этом случае будет нанесен очень большой ущерб полупроходным рыбам Оби.

Вместе с тем, экологическое состояние нерестовых рек и мест зимовок в Обь-Тазовском бассейне в целом благоприятное – не ограничивает жизнь рыб. Ресурс таких видов, как налим, корюшка, ряпушка, карповые, окуневые, щука достаточно высокий. И при всем этом ценные виды рыб на грани исчезновения. Тревога ученых оправдана и говорит о том, что характер ответственности перед природой нужно менять. Безрассудное потребление природных ресурсов и игнорирование рисков может не просто привести к потере ценных видов рыб. Коренные народы Ямала держатся природой и в этом заключается сохранение их культуры и традиционного образа жизни. Важно, чтобы аборигены стали сторонниками защиты биоресурсов, а не только их потребителями. Кроме того, проблему регулирования промысла, охраны рыб и перспективы их восстановления нужно решать и на региональном, и на федеральном уровнях.